* * *
В коже южанина тело каштана.
Лист пятипал, растопырен –
тянется к солнышку. И Наташка –
к мачте ствола прислонясь.
Капитанша!
Я же вгрызаюсь глазищами, так что –
тоже моряцкий парень!
Тут же движением губ незаметным –
чую в очах чертенят! –
пойман, затянут, обласкан и смят,
и – причислен к бессмертным!
…А перешептывающиеся
листья – над веком, почти унесённым –
имя ласкают твоё, шелестя,
с сердцем то в терцию, то унисоном.
К коже каштана прижавшись щекой,
что же ты шепчешь? О чём улыбаешься?
То улетаешь бровями, как барышня,
то – как нахмуришься нищенкой!
Знаю. Молчи. Не прошу ни о чём.
Пусть. Притворись. Доиграем, начнём.
Веруя лишь в шевеление губ,
я не спрошу тебя – люб, не люб…
Видно, до смерти разгадывать буду
тёмную, влажную душу твою –
Шиву двенадцатирукого, Будду,
бога, которого сам творю,
солнышко, к чьим кровяным устам
тянет зелёные лапы каштан.