* * *
1
Тайну старости не постичь руками
или взором. У старца свой обычай.
Чёрный снег прилипает к чёрной раме.
Сердце рвётся надсадно, с силой бычьей.
Синий холод в крови. Зрачки пилота
излучают грамматику полёта.
Петли совести и любовный штопор.
Алгоритмы стыда и слёз. Начала
пребывания в вечности. Но что-то
не видать, что все это означало.
Дальше – целая жизнь, как жизнь подростка.
Словно след от наручника, бороздка
на запястье.
2
И племя взрослых – тайна.
Тошнота, подступающая к сердцу.
Перерыв посреди второго тайма.
Прилежанье к бессмыслице и зверству.
Тут же – жалобы о судьбе-злодейке,
как мы сами себя гноим за деньги!
В чем-то держится здесь душа: задворки,
вид на воду. Намёк на детский запах,
паучок, недоступный при уборке,
запускание «блинчиков» и «жабок» –
оглядевшись, с опаской. Сон о лесе.
Размышления об удельном весе
человечного в килограмме мяса.
3
Тайна юности – никогда не плакать,
кроме как над закатом; не смеяться
ни над чем, кроме ужаса. Тепла хоть
и не меряно – вечная простуда,
потому что она внутри. Оттуда
исторгается вопль; на место вопля
человечество льёт свои отбросы,
свои тайны подержанные. «Во бля» –
суть защита. Как фильтры – папиросы.
Но не выживет ни один. Умело
потрудился Лоренцо над Ромео.
4
Тайна детства – единственная тайна
вне трагедии. Но отнюдь не роды.
Ведь она не кончается летально,
вообще – не из области природы.
Проку нет от реторты, колбы, куба.
Человек возникает ниоткуда,
словно отблеск на туче вспышки дальней.
И несёт в себе смысл и – оправданье.